Затяжные боевые действия, которые на самом деле уже по всем своим параметрам являются борьбой на истощение, плюс бессистемный, но от этого еще более хаотический внутренний террор в самой России стали вполне рабочей системой теплоотвода социальной температуры, принудительно охлаждая социум. Мы превратились в воплощенную антиутопию вроде Евразии из "1984", так как любая утопия или антиутопия возможны только в принудительно охлажденном обществе, в котором создан непрерывно работающий контур теплоотвода.
Однако переохлажденная система является неравновесной, и чем сильнее власть переохлаждает социум, тем более неравновесной системой он становится. У этого есть очевидное следствие — понятие социальной температуры (иначе социальной активности людей) к неравновесной системе перестаёт быть применимым. Возникает мета-стабильное состояние, которое может быть резко нарушено любым внешним толчком, выводящим его из этого состояния. Парадокс ситуации здесь в том, что власть, используя закономерности равновесной системы, своими действиями переводит управляемый ею объект в неравновесное состояние, в котором закономерности развития и управления "обычного" общества перестают работать.
При этом в неравновесной системе определяющую роль начинает играть энтропия. Для социальных систем это специфическая и невычисляемая мера страдания или инферно, как назвал её Иван Ефремов. Значение инферно вычислить нельзя, но можно определить его разность — растет мера страдания или наоборот, убывает.
В переохлажденном обществе возникающая энтропия отводится на внешний источник — в идущую войну или на борьбу с внутренним врагом. Внутренний враг — это, в сущности, часть социума, но в ходе борьбы с ним его изолируют от общества, то есть — выводят за пределы социума. Брошенные в лагеря политзаключенные — это выведенная за пределы социума возникшая энтропия. У власти появляется иллюзия, что всё находится под контролем, избыточное тепло ускоренно отводится из системы, социум "заморожен" и это положение будет сохраняться неопределённо долго. Но это именно иллюзия.
В чем проблема подобных квази-стабильных состояний? В том, что поломка такого механизма становится аналогом удара по бутылке с переохлажденной водой. После чего, как известно, вода буквально мгновенно переходит в другое агрегатное состояние.
Достаточно в какой-то момент потерпеть сокрушительное поражение в войне или сорвать террор в область чего-то недопустимого — ну, допустим, мобилизованные поднимут мятеж, не желая идти в мясорубку, это приведет к локальным волнениям, жестоко подавленным, что вызовет более широкую волну возмущения, а там вдруг полиция разбежится — и получите внезапный бунт.
Если то произойдет где-то на периферии — тут одна история. Но если это случиться в столице — то получите Февральскую революцию, для которой еще вчера не было ни единой предпосылки, и система внезапно начнет разваливаться, как карточный домик.
Только сегодня Николае Чаушеску собирает многотысячный митинг в свою поддержку, а уже через три дня его ставят к стенке. Только в августе Каддафи собирает на Зеленой площади миллион своих горячих сторонников, и всего лишь через пару месяцев эти же люди идут на экскурсию в холодильник торгового центра, куда на пол брошено его тело. Еще вчера помазанник обсуждал с генералами ход военной кампании, а уже завтра к нему подходит начальник Генерального штаба со словами "Ваше величество может считать себя как бы арестованным".
Понятно, что для равновесной системы подобное развитие событий невозможно, так как в ней в случае появления возмущающего фактора немедленно сработают возвращающие к равновесному положению силы (принцип Ле Шателье-Брауна). Но у неравновесной системы свои закономерности, и чем сильнее режим будет выводить социум из равновесного состояния в попытке удержать власть, тем выше риски срыва в неконтролируемую область. Возвратные механизмы перестают действовать. Неравновесная система переходит в состояние триггера: "вкл/выкл". Стабильная (мета-стабильная) или хаотическая. Без балансов и промежуточных положений.
И всё это, кстати, очень мало зависит от эффективности управляющего контура, так что жесткая и устойчивая власть или расхлябанная и коллапсирующая, как в сегодняшней России, в отношении этих рисков находятся примерно в равных условиях.
Это, кстати, создает некоторую иллюзию управляемости — дескать, даже такая полуживая власть, глядите-ка, неплохо справляется. Почти как нормальная. Но на самом деле к управлению это все уже имеет слабое отношение, так как неравновесная социальная система сама стабилизирует себя, находясь в упомянутом мета-стабильном состоянии. Но только до первого серьезного толчка. Далее она сама же переходит в полностью иное состояние — и опять же, власть, как система управления, вообще никак не способна повлиять на этот процесс. Ни в положительном, ни в отрицательном смысле. Управление как процесс в неравновесной социальной системе перестает работать "как обычно". Оно становится вещью в себе, управление как имитация деятельности.
К чему это говорится? К тому, что читая разнообразные "экспертные" выкладки, которые на полном серьёзе обсуждают те или иные решения власти, те или иные перестановки и перетасовки, и из этого делают какие-то выводы о грядущих перспективах, не имеют под собой вообще никакой рациональной основы. Управление в неравновесной системе перестает действовать в принципе. То есть, какие-то решения принимаются, задействуются те или иные управленческие стандарты, протоколы, техники и практики, которые работали ранее, но результат "на выходе" получается абсолютно случайный. Это игра в бросание кубика. Только граней в нем не шесть, а гораздо больше. И какая грань выпадет в очередной бросок, не известно никому.
В таких условиях перестает работать даже интуитивное управление, хотя, возможно, что на каких-то коротких интервалах у него будет получаться угадывание результата чуть лучше, чем у традиционного рационального. Подобное положение вещей называется известным определением: "власть не может управлять по-старому", что является одной из составных частей революционной ситуации. И не может не потому, что внезапно поглупела, а потому, что перестали соответствовать условия для управления. Пространство управленческих решений перестало существовать, оно становится вырожденным.
Подытоживая. Власть, загнав страну вначале в кризис, а затем в состояние катастрофы, перестала справляться с нормальным управлением, а потому перешла к решениям, которые достаточно быстро перевели управляемый ею объект — Россию через внутренний террор и внешнюю агрессию в полностью неравновесное состояние. Тем самым она стабилизировала ситуацию, однако ценой полной утраты поля управленческих решений, что выражается в полной утрате понимания и предсказуемости последствий принимаемых ею решений. Привычные ей закономерности перестают адекватно работать, их работа происходит случайным образом.
Почему это так? Для совсем увлекающихся математическим представлением социальных процессов, могу напомнить, что уравнение состояния Клапейрона, записанное в дифференциальной форме, выглядит следующим образом:
dP/P + dV/V — dT/T = 0
Если привести это уравнение к социальным процессам, то ноль в этом уравнении — это и есть точка равновесия, точка стабильности общества. Для ее достижения необходимо, чтобы сумма прироста социальной напряженности (dP/P, где термодинамическому давлению соответствует понятие социальной напряженности) и прироста социальной свободы (dV/V, где термодинамический объем V соответствует социальной свободе) компенсировала прирост социальной активности общества (dT/T, где термодинамическая температура и есть аналог социальной активности-движения общества). Но в том и проблема, что для переохлажденного общества смысл этого уравнения перестает существовать. Социальная свобода стремится к нулю, социальная температура стремится к минимальному значению, социальная напряженность при этом растет до предельных значений. В итоге мы получаем абсурдные соотношения нулей и бесконечностей, которые "размывают" точку равновесия по всей координатной оси. Если ранее точку равновесия можно было "исчислить", она находилась именно в точке, то для системы, вышедшей из равновесного состояния, понятие "точка" перестает иметь смысл — она "размазывается" в пространстве. Само понятие "точка равновесия", "устойчивость" в таком случае теряют свой практический смысл.
Именно поэтому для неравновесных систем невозможно использовать понятия и закономерности, действующие для равновесных систем, то есть, пребывающих в устойчивом сбалансированном состоянии.
Я понимаю, что это всё непросто и даже очень непросто, особенно для людей, не изучавших подобные процессы, поэтому и пытаюсь перевести на максимально понятный бытовой язык.
А вывод на максимально понятном таков: чем более бессмысленна для общества внешняя война и чем более хаотичен внутри страны проводимый режимом бессистемный террор, тем менее адекватным становится понятие "стабильность" общества. Нет точки равновесия, социум начинает колебаться абсолютно случайным образом, причем уже не как единое целое, а как набор несвязанных или в лучшем случае слабо связанных между собою подсистем бывшей единой социальной системы. Возникают хаотические флуктуации и осцилляции со всё менее упорядоченными колебаниями по частоте и по амплитуде. Наступает фазовый переход. Система готова к перезагрузке — то есть, к переходу в новое равновесное состояние, которого она достигнет через катастрофу. Она может выглядеть любым образом: революцией, переворотом или любым иным событием, ломающим умирающий режим и ту систему, которую он довел до полного хаоса.
Мы уже в этой точке. Когда именно произойдет фазовый переход — теперь это вопрос случайностей и вероятностей. Условия для этого сложились. Никакие прогнозы по времени больше не работают в принципе, так как вблизи точки сингулярности, как известно, понятие времени теряет свой смысл.
Повторюсь — с бытовой, чисто человеческой точки зрения вопрос: когда всё это грохнется, имеет значение. Любой нормальный человек хочет знать: когда. Но рациональные прогнозы перестают действовать. Разве что только пророк может это сказать, но где он и кто он? И существует ли вообще?
Мне могут возразить: человеческое общество — не абстрактный идеальный газ, в нем действуют и иррациональные факторы: поступки людей, свобода воли, роль личности, проектные решения. Абсолютно с этим соглашусь. Но фишка в том, что иррациональный фактор становится решающим только тогда, когда в обществе сложились для него условия. Общество подошло к состоянию перехода. И тогда иррациональный фактор становится тем толчком, который переводит мета-стабильное положение системы в состояние хаоса, "выключает" термодинамику и включает синергетику, которая действует по своим законам, которая в хаосе находит зародыши будущих стабильных систем, сталкивает их, они поглощают друг друга и в конце концов в этом первичном бульоне фазового перехода возникает кристалл новой системы, вокруг которого она и возникает. После чего социальная синергетика заканчивается и снова начинается социальная термодинамика. И опять же — понятие времени во всем этом процессе не имеет никакого физического и социального смысла. Процесс может произойти мгновенно, но он же может длиться очень большой период времени. Насколько большой — не скажет никто. Это вероятностный процесс, который невозможно исчислить.
Таким иррациональным фактором-толчком может стать что и кто угодно. Это может быть конкретный человек (и тогда можно говорить о роли личности в истории). Это может быть абсолютно случайное событие, которое еще вчера могло пройти незамеченным. И тогда о нем впоследствии будут говорить как о пресловутом "черном лебеде". Но иррациональный фактор — это всегда точечное, хотя и ключевое событие, переводящее систему из одного состояния в другое. После чего снова вступают в силу рациональные факторы и закономерности.
Жизнь развивается так и не иначе. И в конце чего-то одного всегда возникает начало чего-то другого. Не обязательно лучшего, но обязательно более устойчивого. А далее всё зависит от того, насколько новое стало более устойчивым, чем то предыдущее, которое и породило это новое.
! Орфография и стилистика автора сохранены
