"На Украине, как вы видели, под угрозой оказались наши соотечественники, русские люди, люди других национальностей, их язык, история, культура, законные права, гарантированные, кстати, общеевропейскими конвенциями. Имею в виду, когда говорю о русских людях и русскоязычных гражданах, людей, которые ощущают, чувствуют себя частью так называемого широкого русского мира, не обязательно этнически русские люди, но те, кто считают себя русским человеком.

Какой реакции наши партнёры ожидали от нас при том, как разворачивались события на Украине? Мы, конечно, не имели права оставить крымчан и севастопольцев на произвол воинствующих националистов и радикалов, не могли допустить, чтобы был существенно ограничен наш доступ к акватории Чёрного моря, чтобы на крымскую землю, в Севастополь, овеянный боевой славой русских солдат и матросов, в конце концов, а я думаю, достаточно быстро, пришли бы войска НАТО и был кардинально изменён баланс сил в Причерноморье. То есть практически всё, за что Россия боролась начиная с петровских времён, а может быть, и раньше, историки знают лучше, – всё это фактически было бы вычеркнуто.

И хочу, чтобы все понимали: наша страна будет и впредь энергично отстаивать права русских, наших соотечественников за рубежом, использовать для этого весь арсенал имеющихся средств: от политических и экономических – до предусмотренного в международном праве гуманитарных операций права на самооборону".


Это цитата из сегодняшнего выступления президента Путина на совещании послов и постоянных представителей России.

Как видите, в украинском конфликте Путин постоянно смешивает два момент.
С одной стороны, он говорит о "русском мире".

Прочитайте этот абзац еще раз, внимательно.
Русский мир Путина - это не мир русского этноса.
Это постимперский мир, пространство, на котором остались осколки было единства, не нашедшие себя в новых, постсоветских общностях.
Или сожалеющие о потере того, старого, общего государства.

Советские пропагандисты трубили о появлении новой общности - советского народа недаром.
Такая общность, в рамках которой прежние этнические характеристики размывались, действительно была.
Она начала складываться еще при царях, но советский интернационализм придал ее формированию сильное ускорение.
СССР не стало, но советские люди остались.
Во всем мире их называли русскими.

Именно поэтому можно совершенно твердо говорить о том, что Путин - не националист.
И совершенно не обязательно - империалист.
Он, в силу исторических обстоятельств, постимпериалист.

Русские правители не могут не ощущать свою ответственность за граждан бывшего государство, центром которого была Россия.
Это не только нормально, это вообще правильно.
Это достойная, ответственная позиция.
"Мы в ответе за тех, кого приручили" - помните?

С другой стороны, Путин говорит о военно-территориальных интересах России.
Насколько Крым значим с точки зрения военной, в плане обороноспособности - вопрос.
Возможно, это мышление прошлого века. Или даже еще более раннего времени.
Россия находится под защитой ядерного оружия. Точка.
И это ее единственная защита от тех стран, которые действительно могут стране угрожать.

Скорее всего, Крым в этом смысле имеет не военно-стратегическое, а психологическое значение.
Но кто сказал, что политик не должен учитывать настроения такой важной группы своих сограждан, как военные?
Что он может игнорировать их переживания, опасения, не признавать их символы, безразлично относится к их воинскому духу?

Понятно, что эти две темы существуют отдельно.
Русский мир - это осколки империи. Это люди, их трагедии и переживания.
Крым как база флота и важнейшая точка для контроля над Черным морем - это вопрос военной мощи и обороноспособности.
Эти причины не взаимосвязаны в жизни, но они, видимо, тесно сплелись в сознании президента Путина в момент принятия решения.

Если бы речь шла только о базе Черноморского флота в Севастополе, стал бы Путин присоединять Крым?
Наверное, нет.
Если бы речь шла только о людях, продолжающих считать себя гражданами метрополии, стал бы Путин все это затевать?
Не знаю.

Валерий Савельев

Livejournal

! Орфография и стилистика автора сохранены

Вы можете оставить свои комментарии здесь